Программисты и стресс

Опубликовано автором admin

Программисты и стресс

Это перевод (причем достаточно вольный) выступления 2013 года программиста на Ruby по имени Greg Bauges, посвященного депрессии и психическим расстройствам в среде программистов. Выступление старое, но проблема вечная. Вот само видео с конференции:

Итак, начнем, меня зовут Грег. Я работаю в компании Table XI в Чикаго. Мы что-то вроде веб-студии из 30 человек. Я программировал большую часть своей жизни, начав еще с TRS-80, когда мне было только 6 или 7 лет. Там были кассеты и Basic, я даже еще помню ежемесячный журнал 3-2-1 Contact, который печатал на заднем развороте программы для BASIC. Тогда я не мог копипастить и мне оставалось только перепечатывать программу чтобы запустить, заставляя меняться цвета на экране и делать прочие непотребства… Я провел большую часть моей жизни пытаясь усидеть на двух стульях — программируя и работая с клиентами. И еще у меня биполярное расстройство второго типа(БАР2) и СДВ, и сегодня я хочу рассказать вам свою историю, друзья. Рассказать вам почему мы должны уделять внимание депрессии и психическим заболеваниям на подобных встречах, конференциях, и в разговорах с коллегами.

Вы возможно слышали про биполярное расстройство первого типа (БАР1), которое характеризуется цикличной сменой маниакальных и депрессивных состояний. Это означает что, вы курсируете между маниакальной стадией на подъеме и депрессивной стадией на спаде. Маниакальная стадия может сопровождаться эйфорией, но в то же время она невероятно деструктивна — потому что характеризуется огромной импульсивностью, и в такой период люди часто принимают необдуманные решения. При БАР1 это еще и постоянные метания между этими двумя состояниями — эйфория сменяется упадком очень часто. Мой же БАР2 характеризуется более длительными циклами смены состояний.

Для меня это обычно выглядит как медленное сползание вниз на протяжении 4-12 недель. По ощущениям это напоминает попытки въехать на крутой склон, покрытый гравием — не важно как сильно ты крутишь педали, ты все равно скатываешься вниз. Конечно, приятного в этом было мало. Впервые я заметил это у себя на пятом году учебы в Иллинойсском университете, моем так сказать финишном круге. Правда финишным он для меня не стал. Я как раз расстался со своей девушкой и наконец впервые в жизни стал жить один — никаких соседей по помещению. Мне грозило отчисление и дела принимали скверный оборот. Я никогда не был хорошим студентом, но все же был достаточно сообразительным, чтобы походить на такового. Это аукнулось мне на последнем году обучения: внезапно выяснилось что для того чтобы сдать экзамен по линейной алгебре таки нужно понимать, что означает словосочетание «линейная алгебра». И не смотря на то, что я прошел этот курс дважды, я все еще не могу вам объяснить что же это такое.

Становилось очевидным, что я это просто не потяну, что диплом я не получу, и что как рассказать об этом родителям я тоже не знаю. И уж точно я не представлял как смириться с тем фактом, что все вокруг выпустятся, а я нет. Один мой друг говорил про меня: «Грэг один из самых толковых парней, что мне попадались, но видимо он еще и из самых ленивых». И я в это поверил, других-то оправданий у меня не было. Ведь как все обычно происходило? Я весь день спал, не приходя на занятия, но при этом знал, что у меня хватило бы ума посещать занятия и выполнять домашние задания. Но я просто этого не делал — и это для меня выглядело как лень. Я очень много сплю, когда нахожусь в депрессивной фазе — для меня это самый очевидный симптом. В то время самая лучшая часть дня выпадала на тот период, когда я находился в бессознательном состоянии, не имея никаких сношений с реальностью, которая наваливалась всей своей тяжестью наваливалась на меня. Да даже физически было тяжело вылезти из постели — проще уж было переждать будильник.

И вот я перестал посещать занятия и ходить на работу. У меня была работа с частичной занятностью и настолько свободным графиком, что там не сразу поняли, что я на эту работу забил. И еще у меня был замечательный коллега, замечательный друг, которому все таки было до меня дело — он прислал мне несколько писем, пытаясь узнать что со мной происходит. На письма я не отвечал — просто не знал как ему рассказать о своем состоянии. И вот однажды во вторник, около двух часов дня, он позвонил мне несколько раз — но я игнорировал телефон, продолжая валяться в постели. И тут я услышал как он стучит в дверь, говоря что-то вроде: «Эй Грэг, это Билл». С моей стороны было что-то наподобие: «Черт. Все нормально. Нужно просто лежать тихо — ему незачем знать что я здесь. И вообще с чего он взял, что во в 2 часа в будний день я могу быть здесь?» Но тут дверная ручка начала поворачиваться — не то чтоб б я особо заморачивался с закрыванием дверей в тот период. Однако я не сплоховал и сумел аккуратно сползти в проем между кроватью и стеной. Я накинул поверх себя одеяла и затаил дыхание, ожидая пока Билл не обошел гостиную, кабинет, не окинул взглядом спальную, и, наконец, не удалился прочь. Мне было стыдно за это.

Экзамены кстати я провалил. Я вернулся в Индианаполис и стал жить с родителями, попутно зарабатывая фрилансом. Вообще-то я еще записался в тамошний колледж, но после полугода мне стало очевидно что я ни морально ни физически не осилю его. Родителям я тогда наврал, сказав что успешно выпустился, а признался им всего пару лет назад.

Это было невыносимо — даже когда я хотел, нет, даже когда у меня получалось заставить себя прийти на пары, я все равно не мог сконцентрироваться. Даже когда я хотел выполнить какую-то задачу для клиента, я не мог. Если конечно время было 2 часа ночи за сутки до сдачи проекта. Но когда я мог сфокусироваться, то работал я достаточно неплохо. Но я просто не мог себя контролировать. В Библии был такой стих: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю.» И мои ощущения этот стих описывает как нельзя более точно. Чем бы я не занимался, сколь бы простой не была задача, это напоминало ходьбу под водой, я просто не мог заставить себя. Я задавался вопросом: «Почему так происходит? Почему я не могу себя контролировать?» И как и всякий порядочный человек, у которого есть вопрос и желание получить на него ответ, я прибег к помощи Google. Однажды в 2 часа ночи я начал от безысходности гуглить по запросу «хроническая прокрастинация». И вот я уже изучаю информацию о Синдроме Дефицита Внимания(СДВ).

Я всегда шутил, что у меня СДВ, но всерьез так не думал, потому что это СДВ — это то оправдание которое используют лентяи, когда не хотят нормально работать. А я не такой. Но потом мне попалась книга «The Edison Gene» за авторством Thom Hartmann, посыл которой был в том, что СДВ обусловлен генетически. И у изобретателей и людей творческих он в наличии. Довольно распространенная вещь. Согласно книге, десятки тысяч лет назад, у нас были охотники и земледельцы(ну или собиратели). И чтобы быть хорошим охотником, тебе приходилось исследовать новую территорию и обладать способностью постоянно переключать внимание с одного объекта на другой, внезапно оказавшийся в поле зрения. А вот чтобы быть хорошим земледельцем нужно поднатореть в выполнении рутинных вещей день за днем. Тут важна методичность. Ни один из навыков не лучше другого, просто так вышло, что со временем цивилизация росла, и земледельцы стали приносить больше пользы из-за способности обеспечивать едой большую популяцию. И в то же время, охотники основательно косили друг друга во время войн, так что их доля их генов в генетическом пуле падала быстрее. Постепенно их доля в популяции упала, и теперь всего у порядка 10-20% людей может быть диагностирован СДВ. В книге говорится, что люди с СДВ обладают нелинейным мышлением, а без него — линейным.

И что мне показалось наиболее обнадеживающим, так это то, что те симптомы что мы приписываем СДВ, вроде невозможности сфокусироваться, прокрастинации, нерешительности, все эти симптомы пропадают в условиях высокой напряженности. Примерно 2 часа ночи до сдачи проекта. При этом те же самые симптомы в условиях стресса проявляются у людей с линейным мышлением. И это обнадеживало — это означало, что не у меня проблемы с головой, а что мы построили такое общество, где опасные ситуации — редкость. Чтобы быть порядочным членом такого общества, нужна готовность работать каждый день в установленное время, нужна способность оплачивать счета и следить за состоянием своей чековой книжки.

Я более-менее смирился с этим. Прошел примерно год после прочтения этой и других книг, перед тем как я наконец пошел к кому-то за помощью. Просто потому что я пытался решать свои проблемы своими силами, просто прикладывая побольше этих сил.

Но все таки я решился. Я пошел к психологу и прошел тест. Она проверила и сказала: «Да, у вас определенно СДВ, вы выиграли.» И я мысленно воскликнул: «Даааа!» Но она тут же добавила: «Но похоже у вас также и биполярное расстройство второго типа.» И я подумал: «Неееееет… нет. Смотрите, я возьму СДВ, а биполярное расстройство вы оставляете себе, потому что это для больных на голову, а я не такой.» И после этого я продолжал еще 2 года жить как раньше.

Наконец я пошел к психиатру и рассказал ему про свой СДВ. Он объяснил мне, что существует 2 типа лекарств, которые могут мне помочь. Одно из них нужно принимать системно и через 2 недели будет ощутимый результат. Второе было стимулятором, эффект от которого должен быть через 15 минут. Конечно я выбрал второй вариант. И доктор был прав. Через 15 минут мой мир сузился только до того, что было у меня перед глазами. Я впервые в жизни был способен составить список из пунктов A, B, C, сфокусироваться на нем и выполнить их по порядку. Это было захватывающе.

Но депрессия оставалась. И она даже ухудшилась, потому что лекарства помогали мне сфокусироваться. И если главным предметом моих размышлений было то, как же мне плохо, то лекарства просто помогали мне сконцентрироваться на моей депрессии.

Вся жизнь моя подчинялась одному шаблону, потому что я отказывался верить, что несчастным меня делают не внешние факторы вроде места жизни или работы, а что-то внутри меня. Когда я учился в колледже, я проклинал его, говорил, что это не для меня, что без него я был бы счастлив. Потом, когда я вернулся в Индианаполис, после года жизни там, я подумал, что ну его к черту такую жизнь с родителями, поеду ка я лучше в Чикаго. И вот я в Чикаго. Получил там работу программистом в стартапе из пяти человек, отличная работа для меня. Первые несколько месяцев я можно сказать ворвался. Но потом после 11-12 месяцев работы я сказал себе, что и это место — отстой. Я снова несчастен, наверное я просто перегорел на одной технологии. Сказано — сделано, я получил работу риелтора. И это было здорово — я уделывал всех по количеству сделок в течение нескольких месяцев. Но ситуация снова стала ухудшаться.

Примерно в это время я встретил парня по имени Джош Голден, аккурат когда я играл в покер, а тратил я на это кучу времени. Он был директором компании Table XI. И мы стали довольно хорошими друзьями на протяжении года. Он оценил мой комбинированный опыт в области программирования и продаж и сказал: «Знаешь, как только надоест заниматься текущей работой, дай мне знать.» И вот в один прекрасный день, я покончил со своей работой. Я написал ему «Эй, если ты все еще заинтересован, то я готов». И примерно 6 недель спустя я стал работать в Table XI.

В тот день у меня в кармане был ровно один доллар и 70 центов на банковском счету, потому что работа риелтором уже не давалась мне так хорошо, я был почти не функционален. Мне и моему соседу по комнате уже как месяц отключили горячую воду за неуплату, так что я каждый день мылся под холодной водой. Я кое-как добрался на работу, и не особо представлял, что смогу позволить себе на ланч, но в тот день я узнал, что Table XI кормит сотрудников за свой счет. Это сегодня у нас есть повар, а тогда Джош просто отправил мне сообщение с вопросом, какой сэндвич мне заказывать. Начало в Table XI было отличным. Я имею в виду идеальным. Это была как раз та компания, о которой я мечтал, еще когда только переезжал в Чикаго. Нас было всего шестеро в офисе. Было много дней, когда чувствовал себя наитупейшим работником среди всех, и это было здорово. Мы работали над интересными проектами и у нас был клевый офис на чердаке, все было круто и работалось мне просто отлично.

И вот шесть, семь, восемь месяцев, год спустя, все повторяется. Опять началась игра в одни ворота — мои ворота. У меня пошла череда недель, когда я не показывался на работе до обеда, я просыпал будильник каждый день. Все пришло к закономерному финалу в одну пятницу. У нас как раз был большой проект, который был целиком завязан на меня. Я просидел в офисе всю ночь, пытаясь работать над ним. Это был полный провал — я не мог сконцентрироваться на работе. И пошел домой, пообещав себе встать пораньше. Будильник я проспал. Джош в то утро как раз улетал в Италию, чтобы сделать предложение своей будущей жене, он жил кварталом ниже меня. И вот опять я просыпаюсь от того, что кто-то входит в мою комнату, спрашивая: «Эй Грег, ты тут?» Вот только в этот раз у меня не было спасительного проема между кроватью и стеной.

В тот же день я назначил визит к психиатру. Мне стало ясно, что то, что удерживало меня от визита к специалисту, было моей гордостью. Я не мог допустить, что со мной что-то не так. И тогда я сказал себе: «Пусть я не могу это контролировать, но я хотя бы буду доставлять проблемы только себе самому, и все будет нормально.» Я прекрасно понимал, что подводил всех вокруг из-за того что избегал посторонней помощи. Кстати через 4 часа после посещения психиатра я встретил свою будущую жену Рэйчел.

Психиатр сказал: «Да, у нас есть лечение и для такого. По симптомам у вас точно БАР2. Препарат, который у нас есть от этого, ламотриджин, помогает почти всегда. Правда иногда изредка наблюдаются побочные эффекты, например анальная сыпь.» На что я резонно заметил, что прыщи на заднице не сделают меня более несчетным чем сейчас. Но к счастью все обошлось, во всяком случае пока. А вообще мое состояние с тех пор заметно стабилизировалось.

Вылезание из этой пропасти потребовало времени. И не то что бы все было радужно после того как я начал принимать лекарства, не то что бы у меня не было дней, когда депрессия наваливалась на меня. Они были, но теперь это были дни, а не недели и месяцы, в течение которых я был фактически инвалидом.

Я невероятно удачлив — мои лекарства сработали с первого раза, у меня была медицинская страховка, у меня было к кому обратиться за помощью. Table XI не уволила меня, хотя не мешало бы это сделать, и не раз. Так что я все еще работаю тут 6 лет спустя. Я встретил свою жену, которая помогла мне выкарабкаться.

А вот множество других людей с тем же диагнозом не такие везучие. Согласно оценкам, около 5% людей страдают от биполярного расстройства. 10-25% умирают из-за него, а каждый третий его обладатель предпринимает попытки суицида хотя бы раз в жизни.

Причем тут вы? Если биполярники это всего 5% людей, то мне сдается, что среди программистов таковых все 75%. Вот некоторые отдельные симптомы, свидетельствующие о биполярном расстройстве:

гиперконцентрация. Конечно, иногда тяжело сконцентрироваться, но уж если получится получится, то весь мир вокруг исчезает. Вы можете сидеть так по 12 часов и лупить по клавишам.

Хаотичность мышления — куча мыслей носится наперегонки.

Сдавленная речь — когда куча мыслей из предыдущего пункта пытается найти выход через узкое ротовое отверстие.

Нерегулярный сон, особенно приступы бессонницы, которые приводят к тому, что тяжело заснуть ночью и практически невозможно проснуться утром.

Претенциозность — считать, что правила на тебя не распространяются, что ты лучше других, что ты можешь решать задачи, которые другим не по зубам.

И если вы молоды и боретесь с этими симптомами, то приход в индустрию разработки ПО — это как возвращение домой. Мы социально изолированы. Мы работает со сбитым режимом дня. Мы ищем людей, которые имеют наглость считать, что они могут решать проблемы, недоступные другим. Мы имеем нерегулярные всплески продуктивности. А наши кумиры — люди достаточно чудаковатые для того чтобы думать, что могут изменить мир.

Прошлой осенью к нам на собеседование попал программист, Кэлеб Корман. Его резюме впечатляло, он проработал в трех лучших компаниях, специализировавшихся на Rails, ну из тех, что были в Чикаго. Правда в каждой из них он работал не больше года, что вызывало некоторые вопросы. Но мы таки его наняли, и он оказался хорош. Я работал в паре с ним, вообще он был одним из первых с кем мне приходилось работать вплотную. От него я научился многому — он был тем редким типом людей, которые мало того что талантливы, так еще и хорошие учителя.

Он научил меня разбираться в коде и определять тот, который был с душком. Рассказал про отладчик Pry, даже пытался обучить меня Vim, но как-то не пошло. До этого я ни с кем тесно не работал, и он наконец рассказал мне про все эти короткие названия для символов пунктуации, вроде bang вместо «восклицательный знак» и прочих.

Через пару недель после начала работы с нами Кэлеб начал ссылаться на плохое самочувствие. И он стал поздно появляться на работе, а оправдание каждый раз было немного разным, и все это было мне подозрительно знакомым. Я рассказал ему свою историю с глазу на глаз и спросил, что же происходит.

И он ответил: «Да, знаешь, я порой думаю, а нет ли у меня похожей проблемы. Только делать мне что? Не то что бы я хотел искать психиатров по объявлениям в газете.» И я дал ему контакты пары людей, он их обзвонил, правда визит несколько оттянулся — порой у них все расписание забито. Но он таки записался на визит через пару недель. За день до этого он уведомил всех что болен и завтра идет к врачу. Дело было в пятницу.

Но только до врача он не дошел. Уже позже мы узнали, что у него тогда закончились деньги, а на следующий день он умер от передозировки. Можно было сказать наверняка, что этот овердоз был не специальным. Он успел позвонить в 911 и умер уже в больнице, а его сосед по квартире сказал, что судя по недоеденным чипсам и валяющемуся рядом джойстику Кэлеб таки планировал пережить субботнюю ночь.

Видимо он какое-то время уже боролся со своей зависимостью. Некоторые из его друзей знали об этом, а мы нет. И они говорили, что его проблема была в том, что он был достаточно сообразительным, чтобы скрывать это ото всех и делать вид, что все было не так плохо. Самое грустное в этой истории, что Кэлеб умер от передозировки амфетамином, а лекарство прописанные мне от СДВ — декстроамфетамин. И я был почти уверен, что Кэлеб умер пытаясь самолечением справиться со своим психическим расстройством.

История Computer Science имеет похожие печальные страницы. Алан Тьюринг, отец Computer Science, покончил с собой подвергаясь сильным гонениям со стороны правительства. И в этом году мы потеряли Аарона Шварца в похожих обстоятельствах. В 2007 году он писал:

У меня хватает болезней. Я не говорю об этом по разным причинам. Мне стыдно быть больным. Звучит абсурдно, но до сих пор признать себя больным — означает заклеймить себя. Я не хочу использовать болезнь как оправдание, хотя иногда я задумываюсь, насколько бы продуктивней я был, не будь ее.

Безусловно, у каждого бывают времена, когда тебе грустно. Любимый тобой человек не отвечал взаимностью, или все планы шли насмарку. У тебя кислая мина, возможно ты даже поплачешь. Ты чувствуешь себя никчемным. Ты думаешь стоит ли продолжать все это. Все о чем ты думаешь выглядит уныло: твои достижения, планы на будущее, люди вокруг тебя. Ты ложишься на кровать и хочешь лежать в темноте.

Настроение при депрессии это примерно то же самое. только оно появляется без причины и никакие причины не заставят его уйти. Можно пойти развеяться, подышать свежим воздухом, обнять любимого человека, но при этом не станет лучше, только еще печальнее от неспособности ощутить радость, которая доступна всем вокруг. Все окрашивается в печальные тона.

Депрессия является причиной нетрудоспособности примерно в половине случаев, ей подвержен каждый шестой, и сегодня она вызывает больше несчастья, чем бедность. К сожалению депрессия, как и другие психические расстройства, особенно разного рода зависимости, не выглядят достаточно реальными, чтобы заслужить такие же инвестиции и известность в обществе как пресловутый рак груди, которому подвержен каждый восьмой. Или СПИД, которому подвержен один человек из 150. Ну и конечно стыд.

Стыд это то, что убивает нас. Стыд и предрассудки связанные с психическими расстройствами это причина страданий наших коллег и друзей. Вот если бы я встал и сказал, что у меня рак, я бы не боялся, что кто-то подумает: «Ох, это все он себе накрутил.» Если бы я сказал, что принимаю инсулин, никто бы не сказал: «Ты не боишься что заработаешь зависимость до конца жизни?». Никто не подумает, что я его использую как костыль. Если я сломал ногу, то никто не скажет: «Просто работай упорней.» Все воскликнут: «Дуй к врачу!»

Но у нас другие правила для восприятия заболеваний, связанных с мозгом, не такие как для болезней всех остальных органов. Что иронично, потому что мозг является самым сложным органом. И до сих пор многие из нас с неохотой используют достижения современной медицины при его лечении.

Думается, что это особенно справедливо для программистов, потому что большую часть своей жизни мы проводим будучи ценимы за то, насколько хорошо работает наш мозг. Но мысль, что он возможно может барахлить, покушается на нашу идентичность и самооценку.

Если вы столкнулись с описываемыми проблемами, то наверняка не горите желанием идти к врачу или закидываться таблетками, и я могу понять почему. Между тем как я самодиагностировал у себя СДВ и стал искать врача прошел год. У меня ушло 2 года на то, чтобы после того, как врач диагностировал мне биполярное расстройство, я наконец начал от него лечиться. Я боялся, что это повредит ту часть моего мозга, благодаря которой я преуспеваю в своей деятельности, боялся потерять свою креативность.

И да, это правда. Сейчас мой мозг работает по другому. И программирую я по другому. Хоровод мыслей больше не опустошает меня, мне больше не нужно сидеть ночами напролет и клещами вытаскивать из головы код по кусочкам. Я теперь больше похожу на черепаху. Я могу быть размеренным, у меня появился объективный взгляд на идеи и порядок их возникновения, и я их контролирую. И самое главное, теперь я ответственный и на меня можно положиться. Как раз такой, каким я не мог охарактеризовать себя раньше.

Посетить психотерапевта или психиатра — значит заклеймить себя, но я не понимаю этого. У Майкла Джордана есть тренер, у Тайгера Вудса тоже. Так а почему тогда вы должны отказываться от помощника, чья работа заключается в том, чтобы молча вас выслушать и дать советы типа «попробуй сделать это чуть-чуть по другому»?

Найти психотерапевта тяжело, они все же гораздо более технически отсталые чем мы. Они больше привыкли общаться по телефону, а не по электронной почте. Если посетите мой блог, там будут ссылки на некоторые ресурсы, на которые стоит взглянуть. Увы, я не местный, так что не могу дать никаких рекомендаций для людей живущих здесь. Но в блоге есть некоторая информация, которая поможет вам найти нужного человека.

А если и та информация ничего не даст, то просто порасспрашивайте людей. Если никого не можете найти, то спросите меня. Если вы чувствуете, что столкнулись с описанными проблемами, просто дайте друзьям знать об этом. Уж если вы столкнулись с этой проблемой, то сможете тонко намекнуть людям о ней. И вы удивитесь как много людей ответят: «Да, у меня та же беда.»

И если у вас уже сейчас все печально и улучшения не видно, просто знайте, что 10 лет назад, когда я учился в колледже, то засыпая я молил бога о том, чтобы утром не проснуться. 6 лет назад у меня был один доллар в кармане и не было горячей воды в квартире. А сегодня я выступаю на конференции «Mountain West Ruby», а моя красивая жена сидит в первом ряду. Все может наладиться. Мы просто должны больше говорить об этом.

Если вы страдаете от подобного рода расстройств

У меня в профиле написан почтовый адрес, пожалуйста, не поленитесь завести фальш-почту, и описать что с вами можно делать в такие депрессивные периоды. Вы пропадаете, связи нет никакой, проект стоит. Возможно в такие периоды вы можете работать пару часов в день, иногда даже это хоть что-то. Возможно вы осилите хотя бы простую рутинную работу типа написания документации. Я не могу придумать других причин, когда человек сваливает посреди проекта, когда деньги еще не получены, вы приложили немало усилий, а никаких предпосылок к тому, что не заплатят или заказчик-идиот, нет. Хотя бы напишите как скоро вы обычно возвращаетесь в строй. Если вы не против, то я опубликую сказанное вами здесь, так что у вас есть шанс помочь остальным с похожими проблемами и не испортить себе репутацию.

Письма читателей

Никогда до этой статьи не задумывался что это может быть болезнью, но очень похоже на то что со мной происходило и происходит. Остываю к текущему проекту примерно за 2-3 месяца, иногда быстрее, не уверен с чем связана скорость, возможно с количеством общения о проекте и моей успешности в нем: чем больше обсуждений, неясностей или переделок одного и того же тем быстрее появляется нежелание работать над проектом. При этом я могу делать что-то полезное, но только не связанное с этим проектом. Обычно в какой-то момент прекращаю работать и откладываю работу на завтра, день за днем. Так как обычно какие-то задачи не выполнены, перестаю отвечать контактам по проекту. Появляется чувство стыда и мысль «Вот завтра все доделаю и напишу им, все будет ок», но это завтра так никогда и не настает. В большинстве случаев на этом все и заканчивается, но иногда встреча таки случается где-то в реальном мире, тогда я конечно очень стыжусь и признаю вину. Один или два раза после таких встреч обещал продолжать, но ни разу не получилось. Все это тем не менее может происходить неожиданно, даже когда все хорошо, проект почти завершен и я даже не получил деньги. Не уверен что есть какой-то способ заставить меня продолжить работу или выти на контакт, пару раз помогало обращение к моим друзьям, потому что им то уж не отвечать сложно. Хотя в периоды «блока» коммуникаций вообще развивается паранойя, любой незнакомый номер становится страшным, появляется боязнь заходить в почту/мессенджер/смски, нет желания даже читать их (хотя это ведь ничем не грозит, никто даже и не узнает читал ты их или нет). Обдумав сейчас все это пришел к выводу что это и правда какая-то болезнь, потому что никакой логики (а я ведь программист! с логикой дружу вроде) в подобных действиях нет, наверное нужно записаться.

У меня похожая проблема, мучавшая меня всю жизнь — периоды отличной активности, продуктивности, общительности и радости к жизни сменялись каким то отвращением к себе и забиванием на все вообще.Сечас как раз период когда ничего не хочется и я пропустил 4 дня на работе под предлогом болезни. Могу спать по 14-18 часов в день и такое было уже много раз. Из-за этого у меня были проблемы сначала в школе (из-за чего, хоть я и считался лучшим учеником в классе, пришлось уйти после 9-го класса с одними тройками), потом в коледже (из-за чего меня исключили, после я попал в армию, вернулся и таки закончил), потом на первой работе — тогда мне как раз предложили более перспективное место и я просто перешел на новое — текущее.Ужас сколько это мне доставило проблем, но собственно «депрессивный» период я не могу назвать депрессивным. Я пытаюсь оборвать все контакты с людьми — да, не совершаю полезной деятельности — да, но я не чувствую себя разбитым,ко мне не приходят мысли о смерти/суициде, если в такие моменты приходится с кем-то разговаривать я обычно довольно веселый и общительный (конечно если до такого доходит).Я не знаю, стоит ли мне вообще что-то делать с этой болезнью, это доставляет периодически проблемы, но я не хочу оставаться без гипоманиакальной стадии. Это самые перспективные дни в моей жизни, в которые я принимаю, хоть в какой-то мере импульсивные, но верные в конечном счете решения.

m.habr.com

Записки программиста

Десять мнений: как быть айтишнику при «выгорании»

28 декабря 2015

Полагаю, всем, кто работает в сфере информационных технологий (кодерам, админам, безопасникам, тестировщикам, …), знакомо состояние серости и безысходности, когда работа начинает казаться нудной, решаемые задачи — неинтересными, когда хочется бросить все и начать новую карьеру — скажем, альпиниста или пастуха овец. Одни называют это состояние «творческим кризисом», другие — «выгоранием», третьи — «хандрой». У кого-то оно длится неделю, а у кого-то растягивается на месяцы. Но, думается, все согласятся, что состояние это очень неприятное и рано или поздно с ним сталкивается каждый. Вот о том, почему возникает выгорание, как его предотвратить, и как правильно выходить из такого состояния, мы и поговорим в этой заметке.

Сергей Сотник (sotnyk.com), CTO небольшой IT-компании.

Прежде всего, важно работать в той области, которая тебе интересна. Человек, который занят интересным делом, выгорит при совершенно других нагрузках, чем человек, который пришел (скажем, в программирование) только потому, что здесь много платят. Поэтому перед тем, как решить, чем будете заниматься оставшуюся жизнь (или какой-то ее длительный промежуток), я бы посоветовал сделать одну вещь. В центрах занятости есть специалисты, которые проверяют, насколько вам подходит та или иная профессия. Серьезный тест занимает до часа и более, так что жалкие онлайн опросники из десятка вопросов не стоит брать. И если то, чем вы занимаетесь не очень подходит вам, лучше сразу переключиться. При этом не обязательно радикально менять отрасль. Ведь можно перейти от работы с компьютером на работу с людьми (и наоборот). Вместо написания программ, можно писать техническую документацию. И так далее.

Что же касается собственно выгорания, то тут мне приходят на ум спортивные аналогии. Выгорание — это когда ты не рассчитал свои силы. С опытом обычно приходит ощущение того, что если ты напряжешься еще больше (еще одну ночь или выходной просидишь за работой, чтобы успеть с выходом продукта), то очень скоро тебя станет тошнить от одного взгляда на компьютер. У меня был опыт, когда именно тошнило на физическом уровне. Конечно, иногда это того стоит, когда на кону стоит длительный труд (часто многих людей). Но затем — обязателен отдых. И еще. Чтобы хорошо и с желанием работать, обязательно должно быть хорошее самочувствие (прямо как на тренировках). Так что, нужно и заниматься спортом, и высыпаться.

Подытожу такой формулой «невыгорания»:

Устойчивость к выгоранию = Правильный выбор профессии & ритмичная работа & правильный отдых & фитнесс.

Евгений Ильин, автор сайта jenyay.net.

Сложный вопрос. Мне кажется, что об этом надо спрашивать не программистов, а психологов. Даже не уверен, чувствую ли я на себе такой процесс, хотя его элементы иногда проскакивают. По опыту заметил, что тяга к работе просыпается после отпуска или даже внезапного выходного на день-другой (например, после каких-нибудь официальных праздников). Поэтому мне кажется, что хотя бы раз в месяц один такой выходной нужно устраивать.

Чтобы задачи не казались нудными, нужно вести какой-нибудь проект для себя и пробовать при этом что-то новое, благо в нашей области новые технологии появляются чуть ли не каждый день. А если есть возможность применить новые технологии на практике (например, заказчик говорит «пиши на чем угодно, лишь бы работало»), то вообще замечательно.

А в худшую сторону на выгорание влияют авралы, вот во время них точно хочется все послать. Но авралы — это как правило просчеты в планировании (не важно кого, начальства или самого работника), поэтому надо аккуратнее обращаться со своим временем и пытаться до начальства доносить реальные сроки, а не те, что оно хочет услышать.

Андрей Карпов, технический директор ООО «СиПроВер», один из создателей анализатора PVS-Studio (публикации на Хабрахабр).

Эффект выгорания крайне распространен и, конечно, существует не только в сфере IT. В каком-то смысле IT специалисты даже имеют преимущество перед представителями других профессий. Если выгорает, скажем, зубной врач, у него не так уж много вариантов смены вида деятельности при желании сохранить тот же уровень дохода. В результате многие люди живут в перманентном состоянии выгорания. Это когда работа не нравится, начальник сволочь, но деваться некуда и каждый день человек идет на ненавидимую им работу. IT специалист намного проще может сменить вид деятельности, не потеряв или не сильно потеряв в зарплате. Сказывается относительная универсальность познаний. Админ может переквалифицироваться в тестировщика или программиста. Безопасник станет админом. Да и вообще, если что, программист всегда может пойти в грузчики, но не наоборот.

Тем не менее IT специалисты также выгорают, как и все остальные. Важно про это знать и предпринять заблаговременно меры по предотвращению надвигающего кризиса. Намного рациональней продолжить заниматься, чем занимаешься. И кризис надо побороть, несмотря на то, что хочется на все плюнуть и пойти в таксисты.

Почему важно постараться остаться на своем месте, а не поискать новое? Чтобы стать хорошим специалистом в новом направлении нужно потратить 10 000 часов времени. Ну хорошо, пусть для начала не хорошим специалистом, а просто специалистом. И пусть нам помогут смежные знания. Все равно на переобучение потребуется по крайней мере 5000 часов. Все это время вы будете считаться начинающим (не имеющим опыта) и, как следствие, получать меньше денег.

Что мы имеем в итоге? Вы потратите тысячи часов своей жизни на обучение, будете получать несколько лет меньшую зарплату. В итоге, по прошествии, скажем 4 лет, вы становитесь специалистом в новой сфере, скорее всего, с уровнем дохода аналогичным предыдущему. А через пару лет вас ждет новое выгорание уже в новой области деятельности. Ну и зачем все это было нужно?

Мое мнение — надо побороть нерациональное желание все бросить и начать что-то новое. За то время, которое вы потратите на освоение новой сферы, вы можете стать куда лучшим специалистов в том, чем вы уже занимаетесь. Это может принести гораздо больше удовольствия, признания и, в конечном итоге, денег. Попробую наметить некоторые пути преодоления этапа выгорания.

Быть может, у вас легкий случай, и вы не выгорели, а просто устали. Тогда вам просто не хватает движения и витаминов. Компенсируйте это — и все само пройдет. На эту тему много статей, хотя бы на том же Хабре: один, два, три, четыре, пять.

Хорошая защита от выгорания — стремиться к великой цели. За рутинными ежедневными делами надо рассмотреть что-то грандиозное. Хорошая притча на эту тему.

Три строителя выполняли одну и ту же работу. «Что вы делаете?» — спросили каждого из них. «Я таскаю камни» — ответил первый. «Я зарабатываю на жизнь» — был второй ответ. А третий ответил: «Я строю Храм».

Другими словами, программист должен не программировать, а создавать интересное и полезное приложение. Я понимаю, что не всегда легко увидеть в своей работе что-то великое. Ну какое величие в работе админа, который каждый день возится с поддержкой бухгалтеров, заправляет принтеры и настраивает новые компьютеры. Тогда можно пойти по пути совершенствования себя. Цель — стать профессионалом. Делать все максимально быстро и эффективно. Например, научиться не просто устанавливать ПО на компьютер, а подготовить специальные пакеты для развертывания всего необходимого.

Если же вы участвуете в проекте, про который можно сказать «я строю храм», то вам повезло. Имея большую цель, намного меньше вероятность выгореть. Но все равно можно устать. Тогда можно разбивать задачу на отдельные новые направления. Хотя эти направления будут вести к одной цели, они будут новыми мини проектами, и это может придать бодрости.

Могу пояснить на собственном примере. Мы создаем анализаторы кода и сокращаем количество ошибок в мире. Нам это нравится. Но мы считаем, что в рамках этого направления у нас уже было несколько разных «министартапов». Какие-то удачные, какие-то нет. Выявление 64-битных проблем было наполовину удачным направлением. Анализатор для OpenMP совсем не удался. Потом появился удачный проект PVS-Studio с диагностиками общего назначения. Дальше был проект CppCat, который было очень интересно делать, но который мы закрыли, так как он не принес ожидаемой прибыли. Сейчас мы реализуем анализ кода на C#.

К чему все эти истории про анализаторы? Если бы мы делали что-то монолитное, я думаю, мы бы уже высунули язык. Не знаю, бросили ли мы это направление или нет, но точно оно бы нас утомило. Выделяя же новые направления, мы подходим к ним как к министартапам. Это намного интересней, заряжает энергией и азартом. Получится или нет? Всегда интересно. Возможно этот подход подойдет и кому-то из читателей.

Алексей Палажченко, backend-разработчик, соведущий Golang Show.

Для меня основная причина выгорания программистов — недостаток сна. Ведь, как известно, работа программиста — это сон. Лечится, в теории, просто. Боритесь за свое право спать.

Давайте сразу отбросим очевидные варианты, когда нужно менять работу, сферу деятельности, взять отпуск или подтянуть здоровье. Это уже тысячу раз обсуждалось и всем известно.

У меня такое состояние возникает, когда например на работе настает период очень нудных, скучных, но необходимых задач. Тогда выбираем интересную тему, ту что заставит вас забыть о времени, не спать ночами, бежать с работы поскорее домой (думаю всем знакомы эти ощущения). И приступать к реализации. Пусть это будет неподъемная задача, так даже лучше, ну скажем написать ОС или сделать игровой движок на OpenGL. Главное, что тебе самому интересно, ты удовлетворишь свое желание поработать с чем-то новым, плюс в таком состоянии очень быстро и легко прибавляется новый опыт. Неподъемность задачи — скорее плюс, поскольку не так жалко бросить, нет реальных пользователей, никого не подведешь.

Еще бывает, что приходят мысли: да я тут фигней на работе занимаюсь и это никому не нужно. Тут нужно понимать, что мы все в большинстве своем не делаем очередной Google или Linux, а занимаемся сугубо прикладными, узконаправленными задачами, но именно за них мы получаем свои деньги. Но зато, всегда есть возможность в частном порядке написать пусть небольшой, но полезный плагин для своего любимого редактора или сделать интересный сервис, завести блог в конце концов. Первые же благодарности пользователей или звездочки на GitHub — вернут веру в себя. Понимаешь, что хоть немного, но сделал мир лучше и дальше жить уже легче.

А иногда помогает просто поспать. Вот честно — каждый день по 8 часов и через неделю уже есть ощутимый результат, рекомендую.

Андрей Прокопенко, an-pro.org.

Выгорание — явление, сопровождаемое упадком сил, мыслями в духе «все пропало!!11», чрезмерным напряжением или истощением нервной системы. А последняя в данном разрезе характеризуется возбуждением и торможением. И если с возбуждением у нас все в порядке, то с включением торможения наблюдается систематическая ошибка. В периоды возбуждения нервной системы неплохо выходит концентрироваться на задаче, оперировать несколькими контекстами и т.п. Чего нельзя сказать о торможении.

Иными словами, как только появляются симптомы «отключения тормозов», следует выходить из состояния потока и снижать темп и число текущих активностей.

А если критическая отметка уже пройдена, и выгорание наступило, то в таком случае необходимо восстановление. Следует отличать мысли с негативным оттенком, порожденные смещением фокуса внимания с активностей на свое состояние, от текущего состояние активностей и процессов, в которые ты вовлечен. Самые легкодоступные методы прохождения выгорания:

Принятие своего состояния и настрой на отдых (несмотря на прочие побочные эффекты комплекса проблем коллективной разработки);
Глубокое дыхание;
Полтора-два часа пешей ходьбы или, что еще лучше, бега;
Сон;
Ограничение создания дополнительных активностей и снижение числа существующих и, как следствие, уменьшение количества переключений между их контекстами.

Евгений Охотников, автор блога Размышлизмы eao197.

По-моему, выгорание, творческий кризис, желание уйти в баристы и т.д., — это кризисы, которые возникают при расхождении собственных ожиданий и собственных же (это важно) оценок окружающей реальности. Грубо говоря, хотел одного, а получил, как представляется, совсем другое. Cубъективность играет важную роль: может казаться, что все плохо: коллеги не ценят, начальство недовольно результатами работы, заказчики ругаются… А на самом деле все сильно иначе. Но вместо того, чтобы провести объективную оценку ситуации, мы полагаемся на свои ощущения.

Поэтому первый шаг, который нужно предпринять — это найти как можно более точный ответ на вопрос «В чем, собственно говоря, проблема?» Очень непростой шаг. Ведь если кризис вызван тем, что ты ежедневно по 24 часа крутишься, как белка в колесе, то у тебя может не быть времени и возможности для того, чтобы посмотреть на себя со стороны и увидеть, что насколько бы быстро ты не бежал, нет никаких шансов для движения вперед. Чтобы получить возможность беспристрастно взглянуть на ситуацию, необходимо переключить внимание, отвлечься. В идеале, кардинальным образом сменить обстановку: взять отпуск и уехать куда-нибудь. Нет возможности взять отпуск — вырваться куда-нибудь на входных. Даже если это невозможно, всегда можно выкроить 3-4 часа, которые можно потратить на что-то, не связанное с работой.

При этом обязательно отключить телефон, перестать проверять почту, выйти из соцсетей и мессенджеров. И сделать что-нибудь, чего давно не делал: съездить за город в какое-нибудь красивое место, побродить там несколько часов. Помочь какому-нибудь волонтерскому движению, ухаживающему за тяжелобольными. Да хотя бы устроить внезапные посиделки со старыми друзьями, с которыми не виделся уже непонятно сколько времени (особенно, если они не связаны с твоей профессиональной деятельностью)… Очень хорошо, если отвлечение будет связано с какой-нибудь физической активностью или ручным трудом: примитивная физическая усталость и крепкий сон после нее очень хорошо избавляют голову от навязчивых мыслей.

Если отвлечься получилось и пришло понимание, что мир ярок и разнообразен, а твои проблемы всего лишь одна из мелких неприятностей, можно спокойно подумать о том, что именно происходит, что тебе в этом не нравится и что с этим всем делать. Когда проблема диагностирована, остаются еще два шага, которые должны быть гораздо проще: решить, как действовать дальше, и затем претворить свое решение в жизнь. Хотя проще они будут только в случае, если твоя проблема не связана с какой-то вредной привычкой или зависимостью. Например, если качество работы страдает из-за того, что ты привык зависать в соцсетях или не можешь надолго отвлечься от переписки в Skype, или же львиная доля твоего рабочего времени стала уходить на чтение новостей и изучение новых технологий… Тут уж ситуация ничем не лучше, чем в случае с попытками бросить курить. Общие рекомендации вряд ли сработают: для одних действует одно, для других другое.

Напоследок еще раз подчеркну одну важную вещь: разного рода творческие кризисы являются следствием субъективных оценок происходящего. Важно от субъективности перейти к объективности. Попытки сделать это самостоятельно требуют значительных усилий, т.к. нужно критически оценивать самого себя, преодолевая свои собственные убеждения и стереотипы. Что не просто, т.к. обычно люди о себе гораздо лучшего мнения. Либо, напротив, гораздо худшего. Если есть друзья, коллеги, наставники, учителя и т.д., которым ты доверяешь и с которыми можно обсудить сложившуюся ситуацию, то не стесняйся, обращайся к ним за помощью. Особенно, если они располагают большим жизненным опытом, чем ты: очень высока вероятность, что они сами уже проходили через такие же творческие кризисы и сходу могут подсказать то, до чего ты сам додумаешься не сразу.

Например, до простой мысли о том, что ты не несешь ответственности за чужие ожидания, я лично додумался врезультате нескольких часов тяжелых размышлений о том, что же вокруг не так. Хотя, этот же совет черным по белому написан в книге «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!» задолго до того, как я вообще начал работать:

А потом я подумал про себя: «Знаешь, то, что о тебе думают, столь фантастично, что нет никакой возможности быть достойным этой оценки. Поэтому ты не несешь за нее ответственности, так что нечего и стараться стать достойным ее!»

Это была блестящая идея. Ты не несешь ответственности за то, чего ждут от тебя другие люди. Если от тебя ждут слишком многого, то это их ошибка, а не твоя вина.

Алексей Фомкин, разработчик с гитхабом.

Часть бывает такое, что поток задач настолько плотный, что человек перестает видеть лес за деревьями. Отсутствие общей картины деятельности и долговременная концентрация на незначительным мелочах угнетает программиста и делает из него тупую машину по написанию кода. Помочь с решением это проблемы может руководитель, который вовремя заметит тенденцию и переключит программиста, погруженного в рутину, на другой вид задач.

Irenica, автор блога irenica.com.

Творческий кризис. Наверное эта штука приходила к каждому из нас. Меня она временами тоже посещает. В эти моменты я не хочу ничего делать, но и не делать ничего не хочу. А так же все идеи отстой или уже реализованы кем-то еще. Я такой человек, который не может долго сидеть без дела. Мне становится скучно и я буду искать любую возможность творить.

Пожалуй, до этой публикации ни разу не задумывалась почему и откуда возникает это состояние. У меня наверное от рутины или невозможности что-то реализовать.

Борюсь с ним делая что-то не очень сложное, читаю книги или рисую. Как правило, вдохновение возвращается довольно быстро. В прошлый такой кризис научилась писать левой рукой, притом, что я правша.

Понятие «выгорание» (англ. job burnout) имеет профессионально-медицинское определение (и диагноз по МКБ). Но в широком, «народном» смысле люди, как правило, понимают его более широко и имеют в виду несколько вещей. Я буду говорить про программистов, тестировщиков, админов и других айтишников, но постараюсь, чтобы все сказанное было применимо и к другим профессиями.

Первое и самое распространенное значение выгорания — усталость, стресс, перенапряжение от работы вообще, выражающееся в общем плохом самочувствии, депрессии, падении продуктивности. Возникает оно потому, что человек не железный, и после определенного порога напряжения начинает испытывать проблемы со здоровьем (физическим и психическим). Как показывают жизнеописания разных людей, личная мотивированность может довольно сильно смещать этот порог, но рано или поздно он все равно будет пройден. Как мне кажется, основное средство борьбы с этим — т.н. work-life balance. Нужно стараться находить время для себя и своих близких, отдыхать, общаться, читать книги, смотреть кино, заниматься физкультурой и т.п. Если вы систематически не успеваете справляться с рабочими обязанностями, подумайте, в чем причина — в вас (низкая продуктивность, прокрастинация) или в руководстве вами (нереалистичные сроки, непрофильные обязанности, возлагаемые на вас, и прочие известные пороки) — и действуйте по обстоятельствам. Главное, помните, что карьера или бизнес — это не только (и не столько) спринт, сколько марафон: никому не будет лучше, если к 40 годам вас прихватит инфаркт. Да, про физкультуру я упомянул не просто так. Связь правильной физической активности не только со здоровьем тела, но и ума, творческим мышлением, продуктивной работой, хорошим сном и прочим всем, что мы так любим, известна и постоянно подтверждается начиная от древних греков, кончая публикациями в топовых научных журналах (даже простая ходьба).

Другое распространенное значение — переход некогда интересной работы в рутину. Мы, айтишники, в среднем по популяции любим интересные задачи, челлендж, новые технологии и всякие, как говорит ув. автор этого блога, клубочки (на самом деле, так говорит @sum3rman, а я от него заразился — примечание автора этого блога). Представим: новая работа, новые технологии, пишем классную систему, все здорово, интересно, мозг ликует от новизны и просит еще. Но проходит 2-3 года, а то и больше, проект все тот же, задачи те же (с поправкой на карьерный рост) и общий эмоциональный ответ от работы неуклонно снижается, становится обыденно и скучно, просто «meh» (описание конкретного механизма в мозге и эндокринной системе можно поискать). Основное решение этой проблемы — вернуть былой уровень положительного эмоционального подкрепления, чтобы мозг не страдал. Самое популярное — внерабочая деятельность. Сюда входят как программистские сайд-проекты, так и вообще деятельность из совершенно другой области, которая вам нравится и интересна. Здесь актуально все, что выше было сказано про work-life balance. Другой, чуть более радикальный, подход — попытаться привнести новизну в работу (в меру вашего влияния). Это может быть как новая технология, так и новое направление или проект, который покажется менеджменту стоящим (еще и карьерный рост в придачу можно получить). Но тут сложно давать общие советы. Главное, помните, что клубочки должны быть оправданы и не мешать разработке, другим разработчикам, бизнесу вообще. И последнее решение, самое радикальное — перевод на другой проект, поиск новой работы или открытие своего прорывного™ стартапа и прочее подобное.

Также скажу про усталость от просто нелюбимой и скучной работы, как еще одно потенциальное значение «выгорания». Здесь применимы все советы, что я упоминал выше, но также применим и еще один. Если вы на самом деле не любите программирование, администрирование, тестирование и т.п., то, может быть, стоит сменить род деятельности? Например, на смежную. Или на совсем другую, на обобщенное свиноводство, или абстрактный дауншифтинг в Гоа, или, например, преподавание. Многие люди находят свое счастье в работе или образе жизни, о которых раньше и не думали никогда.

eax.me